Стеклянный шкаф

— Проходи, — Август открыл дверь шире, пропуская друга в квартиру.

— Как он? — Марк разулся и посмотрел вглубь квартиры, стараясь увидеть Каина, которого в поле зрения не наблюдалось.

— Кажется, температура только ещё выше стала, — старший вздохнул. — Ты купил?

— Да. Мёд, лимон, противопростудные, — прекратив наконец оглядываться, протягивает пакет с лекарствами и прочим, не забыв уточнить состояние чужого паршивца, не зря же его выдернули из родного дома. — Совсем плохо?

— Сейчас вроде немного успокоился, а то до этого по кровати метался. Знаешь, видеть его в таком состоянии…

— Неприятно?

— Скорее жутко. Он будто вернулся на несколько месяцев назад, а то и лет. В бреду меня совсем не узнаёт, зато словно живёт своей прошлой жизнью. Я и до этого знал, что она у него не сахар, но теперь…

— М?

— Он кричит иногда.

Август ставит чайник и наконец опускается на стул, позволив себе пятиминутную передышку. Болезнь младшего его не то, чтобы подкосила, но выматывала уж точно. А уж сколько сил она отбирала у того… Это ж надо было так простыть. Будто других проблем им мало.

— Забавно. Раньше, в склепе, он был совсем другим. Да и вообще, в те времена. На земле спал, избитый, кровью истекающий, и ничего. А тут просто загулялся.

— Ха, загулялся, — Марк хмурится, вспоминая панику друга. — Ты потерял его на весь день. Даже меня выдернул.

— Прости, — выдыхает, но за свою эмоциональность не стыдно, к тому же, если бы ситуация повторилась, то сделал бы всё то же самое. — Он не взял свои лекарства и телефон. Я волновался. Он сильный даже в этой жизни, но такой беззащитный. Словно всё то, что раньше было подавлено, сейчас вышло на поверхность. Будто... Будто его психика не выдержала всей этой нагрузки с перерождениями.

— Он в этой жизни не маг.

— М?

— Ты говоришь, что забавно, что в Праге он не болел, да и раньше, когда спал на сырой земле. Тогда он был магом. А сейчас все мы простые люди.

Август молчит с минуту, обдумывая чужие слова. Чувствует, что это всё очень верно, но такие ли они обычные люди, раз не просто видят демонов, но и могут касаться их, ощущать, как нечто материальное? Или это просто отголоски прошлого? Единственные и последние, на которые они ещё способны.

— Хм. Пожалуй, ты прав.

Чайник закипел, заставив подняться с места и заняться приготовлением горячего чая. Марк внимательно следит за действиями друга, одновременно с этим анализируя его состояние.

— Тебе бы отдохнуть. Сколько он уже не спит нормально?

В ответ только пожатие плечами.

— Двое суток. Ничего. Скоро уже пойдёт на поправку.

— Давай я посижу с ним, а ты пока поспишь.

— Но…

— Давай, — Марк поднимается с места, забирая у того нож, отчасти даже не веря, что добровольно идёт на подобное, но что не сделаешь ради друга. — Не убью я твоего паршивца. Ни специально, ни случайно. Честное слово. А ты хотя бы пару часов поспишь. Давай.

— Вы и так не в самых лучших отношениях, я не думаю…

— Зато мы с тобой в хороших отношениях, — продолжает настаивать, всё ещё не веря в то, что действительно делает это. — Если уж ты решил, что эта головная боль тебе нужна, то пожалуйста, вмешиваться бесполезно.

— И как давно ты понял это? — Август не удержался от усмешки.

— Много жизней спустя, — чуть ли не обречённо вздыхает друг. — Поверь, очень много жизней спустя.

— Хорошо, — старший наконец признаёт свою капитуляцию, понимая, что больному Каину нужен здоровый и соображающий он, и никак иначе. — Я на пару часов, не больше. Ему нужно время от времени класть полотенце на лоб, когда жар будет особенно сильным. Если он проснётся — разбуди меня сразу же. Хорошо?

— Хорошо-хорошо-хорошо.

Марк закатывает глаза. Нет, это уже было похоже на паранойю. С другой стороны, никто в здравом уме не будет оставлять его с Каином наедине. Даже Август должен был помнить опыт одной из прошлых жизней. Да, хах, он бы и сам себе не доверил этого паршивца, но друг выглядит слишком уставшим, чтобы не прийти к нему на выручку. В конце-то концов, хоть в одной жизни они должны были начать, ну, ладить, что ли. Может эта жизнь — как раз самое подходящее время?

* * *

Комната Каина была тёмной. И не только из-за задернутых штор, которые тут же оказались немного раздвинутыми, но и сам интерьер не отличался весёлыми расцветками, словно Август с самого начала этой жизни знал, что ему предстоит приютить у себя одного маленького монстра, который любит тьму и конфеты, фантики от которых украшали поверхность тумбочки. А ещё, этот монстр не может нормально жить без лекарств, составляющих большую часть всех вещей в комнате. Что же, видимо, в этой жизни тот и правда был достаточно беззащитен. Его было бы так легко сломать, но увы — нельзя.

Марк проверил дыхание спящего, которое было неровным, потрогал лоб, и, решив, что пока всё более-менее нормально, опустился в кресло. Кажется, часы присмотра за этим монстром будут относительно спокойными.

А потом Каин закричал.

<Каин>

Добро пожаловать в свои кошмары, малыш. Какую сказку рассказать тебе сегодня? О, ночь будет очень долгой, так что мы успеем пройтись по многим историям из твоего прошлого.
Ты помнишь своё детство?

Ты должен, обязан, так надо, так нужно.
Ты молод, ты глупый.

Отец отвешивает маленькому Каину оплеуху. Не первую за эту неделю. Не первую за жизнь. И уж точно далеко не последнюю.

Ты помнишь, как пытался доказать, что не так глуп, как считает отец?

Но люди живут же, так делай как люди:
Не умничай — позже спасибо скажешь.
Ну что же ты злишься? Давай подобрее.

— Что это за дрянь? — отец смотрит на запись в дневнике. — Какого чёрта меня опять вызывают в школу?

— Я просто хотел доказать правду. Он сказал, что Плутон — это планета. Но ведь это не так! Он — карликовая планета, а не…

— Откуда ты понахватался этой херни? Ты не можешь этого знать, ты ещё слишком маленький.

— Я читал!

— Почему ты не можешь быть нормальным, как остальные дети? Забудь об этом дерьме, лучше погуляй во дворе.

Книгу по астрономии отец не вернул до сих пор, да? Ты ведь был уверен, что он выбросил её в мусор, хотя и надеялся, что это не так, помнишь? А помнишь, как впервые понял, что с тобой что-то не так?

Тебе бы в психушку. Это шизофрения.

Каин сидел, рассматривая свои ладони. Он не помнил, когда успел покусать себя. Его словно бы… выключило. Он совсем не контролировал себя, а его разум словно был затуманен.

Большой чёрный пёс ткнулся носом в колено. Каин протянул руку и провёл ею по мягкой шерсти, замечая, что та пачкает кожу во что-то чёрное и липкое. Пса стоило отвести домой и вымыть.

А потом ты понял, что этого пса кроме тебя никто не видит. Ха-ха-ха! Это было очень уморительно! Но ты так занервничал, что решил поговорить об этом с отцом. Он ведь больше не бил тебя так часто, как раньше, поэтому ты понадеялся на то, что он поймёт. Помнишь, чем всё закончилось?

Что скажут соседи: «У мамы сердце больное».
В общем, заткнись и успокойся!

— Ты не можешь быть психом, с тобой всё нормально, не придуривайся. Не неси чушь. Наша семья — не цирк уродов.

— Но отец…

— С тобой всё нормально. Если ты так пытаешься откосить от учёбы хотя бы на несколько дней, то мог бы прямо сказать. Можешь не ходить завтра, только выброси из головы всю эту дурь о том, что с тобой что-то не так. И матери не говори. Вообще никому не говори. Позора не оберёмся потом из-за твоей наглой лжи.

О, он был так убедителен! Как и его удар по рёбрам. Но ты, наглый мальчишка, в итоге всё же дошёл до врача. Хотя и не сразу. Далеко не сразу. Ты запустил всё до такой степени, что до сих пор не можешь выбраться. Твой первый врач… помнишь его? С ним тебе не повезло.

Я ничего не исследую и не читаю,
Но я лучше знаю, что с тобою не так.
Я прикрою всё верой — меня так обучали,
Но я выдам диагноз, прими просто как факт.

К тому времени — Каин сам это понимал — он стал намного старше. И не только физически. Он больше не верил в доброе-светлое-нежное; научился быть эгоистичным и ставить свои интересы на первое место, манипулировать, чтобы добиться желаемого. Понял, что семья — это не то, что должно было быть главным в его жизни. По крайней мере его семья, в которой никто никому не нужен.

Как оказалось, врачу этого хватило для того, чтобы поставить диагноз.

— У вас антисоциальное расстройство личности. Оно характеризуется постоянным пренебрежением последствиями и правами других людей. Что, собственно, вы и описали. Сейчас выпишу вам препарат, который должен в первое время немного помочь. Потом…

Таблетки, от которых нет никакой пользы. Диагноз, который тебе не подходит. Какая прелесть. Ты так удачлив, мой дорогой. Видимо из-за этого решил ещё раз попытаться поговорить с отцом, да? Помнишь?

Ты мне и так уже должен: я не бью тебе морду!
Как ты вообще можешь об этом вслух говорить?

— Вот, это болеутоляющее, оно должно помочь, — медсестра протянула стакан воды и таблетки. — Но, в первую очередь, тебе нужно соблюдать режим. Сотрясение — это не шутка. И не простуда, которая может пройти за пару дней.

В морду отец тогда и правда не бил. Зато головой о стену приложил хорошо.

Ха-ха, забавное было времечко, да, мой любитель наступать на одни и те же грабли? Зато тогда ты многое понял. Помнишь, как сбивал кулаки в кровь? Как притворялся перед всеми нормальным, а наедине с собой... Как понимал, что тебе нельзя быть слабым и в итоге просто уничтожал себя. Помнишь?

Если б я был послабее и менее грубым,
Тогда бы они мне плевали в лицо,
Но я, быстро старея, сжав пальцы и зубы
Делаю вид, что мне всё равно

Кровь. Много крови. Много царапин и порезов. Сбитые костяшки. Сломанные пальцы. Боль приносила удовлетворение, но ненадолго. Демоны требовали свою еду. Они визжали и кусались. От них некуда было деться. Их нужно было продолжать кормить. Это был его долг.

Но зато они его хотя бы любили.

Ты помнишь свою семью, малыш? Своих близких людей?

Не забудь сделать вид, что не видишь того,
Как тебя презирают, как тебя ненавидят,
Как тебе лишь губами говорят: «Ты никто!»

Мать, которой плевать на своего отпрыска. Отец, который кроме своих дел не обращает ни на что внимания. И ты — пустое место в собственном доме. В собственной семье.

* * *

Каину казалось, что он находится в своём персональном кошмаре, из которого ему никогда не выбраться. Он тонет в своих страхах и в ненависти окружающих. Он задыхается.

* * *

Ну что, малыш? Чувствуешь мою руку на своём горле? Ты мой. Никакие таблетки не спасут тебя от твоего кошмара.

Давай залезай в шкаф стеклянный и мирно сиди там,
Не забудь улыбаться, чтоб не видели все,
Как ты там подыхаешь, как сгорают мечты там
И вывеска «Выход» фальшивит тебе.

Нет, дорогой. Из отсюда нет выхода.

Никто тебя не спасёт.

<Квартира: Марк, Август>

Марк в последний раз провёл влажным полотенцем по чужому лбу. Температура отступала.

— Как он? — Август опустился на край кровати Каина. Протянул руку, кончиками пальцев вытирая чужие слёзы. — Плакал.

— И кричал, — друг выдохнул и посмотрел на часы, подсчитывая, сколько прошло времени. — Ты совсем не поспал.

— Мне достаточно. Спасибо тебе.

И всё же несмотря на слова благодарности для Марка, старший не отводил своего взгляда от лица Каина, продолжая поглаживать того по щекам. Невольный наблюдатель всё это время думал о том, что это ужасно банально. Особенно то, как паршивец во сне придвинулся ближе к Августу, словно в поисках родного и знакомого тепла, такого нужного ему, чтобы забыть обо всех своих кошмарах. И всё же было в этом что-то такое...

<Каин>

Мне помогут.

Я верю в это.

Я смогу найти свет, который выведет меня из этой чёртовой темноты.

<Квартира: Марк, Август>

— Надеюсь, он не причинил тебе много неудобств. Хотя бы своим температурным бредом.

Август стоял в прихожей, наблюдая за тем, как друг одевается. Тому всё же нужно было домой. То, что он вообще приехал, завёз продукты с лекарствами и даже посидел с Каином, было очень ценно.

— Знаешь… — Марк застегнул куртку и посмотрел в ответ. — Если всё так, как ты говоришь. Ну, про то, что он сейчас, во время болезни, словно вернулся в жизнь до тебя.

— М?

— Кажется, ты вытащил его из самого настоящего ада.

Марк не понимал, почему эти двое находят друг друга каждую жизнь, хотя у него и было предположение. В посмертии — очень вероятно, что они нашли бы друг друга. Но не каждую же жизнь! И всё же…

И всё же хорошо, что сейчас они сделали это.

Светлана Турищева
(Кевин Дейл — Шкаф стеклянный)