Открытки Моди

Искусство, вмешивающееся в кривую, как позвоночник, судьбу художницы

По мотивам истории жизни художницы Мод Льюис

Тоненькая, как колос пшеницы, и низенькая Моди из Ярмута с детства рисовала цветными карандашами. Иногда пастелью. Начала ещё в прошлом веке, когда впервые слегла с артритом. Причём сначала именно слегла, так как было больно и ещё непривычно. Обычно к врачу бежали не сразу, а, если какую заразу не удавалось одолеть самим. Это потом выяснили, что дефект врождённый.

Маленькие ручки девочки скрючились куриными лапками, подбородок почти исчез. Походка стала, как у танцующей пластилиновой коровы из мультфильма.

У Моди и наряд был такой белый, с то ли поварским то ли шутовским белым колпаком на тёмные короткие волосы. А гетры толстые, чёрные, как уздечка на их кобылице. На одном из её картин такая чёрная корова нюхает красный цветок посреди радужного летнего поля.

Поначалу поджатые пальцы держали только цветные карандаши. Крепко, из последних сил. Потом по инерции. На автомате, не задумываясь. Мама волновалась, как девочке прокормиться, если вся она была как мышка из скрюченного домишка. Хозяйство вести не сможет. Какая, уж, там корова! Хорошо, если яйца из-под куры не выронит. А как-то, увидев, как Моди часами выводила на бумаге их домик и поле вокруг, предложила ей рисовать открытки. К Рождеству на продажу. И дело пошло!

Маленькая упряжка лошадей на снежном поле, дети на катке, добрый и милый почтальон в канун рождества: открытки пользовались спросом соседей. Лёгкие и нежные пейзажи были наивными, как и
сама девочка. Она очень любила смеяться.

Моди не любила смешивать краски. Она сама была как смятый и использованный тюбик.

- Каждый цвет самодостаточен. - повторяла, утыкивая кисточкой маленькие мазки листвы, как яблоко гвоздикой для запекания.

Три огромных черных кота с застывшими желтыми глазами и черными зрачками уставились на неё посреди небывалых голубых, красных, белых и розовых тюльпанов, сделанных двумя продольными мазками. В их бутонах было больше сердец, чем в некоторых людях в её жизни. Плоские широкие мазки лодочек уносили Моди в другие страны. Она плыла с ними по течению жизни, по стечению обстоятельств.

В двадцать пять Моди влюбилась в одного парня. Ей казалось, что жизнь, наконец, стала большим и узорным полотном. Толстым и надёжным слоем краски. И она очень быстро и неожиданно забеременела. А Освальд бросил её, едва узнав о ребенке. Моди испытала боль подобно медленному разрезанию канвы поперёк острым ножом. Глубокий шрам не скроешь. Родители, конечно, узнали. Решили, что родит и отдаст кому-то. Как кукушка. Подкинет в гнездо. Родилась здоровая и крепкая девочка, и её отдали в семью из другого города на усыновление. Больше Моди её не видела.

Когда родители умерли, а их дом достался брату, она переехала к тётке в маленький городок Дигби, в Новой Шотландии, в Канаде.

Там Моди встретила Эверетта, торговавшего рыбой у причала. И влюбилась. Но подойти не решилась, куда там. Спустя некоторое время она наткнулась на объявление в их местной газете, что он ищет помощницу по хозяйству. И Моди откликнулась, поселилась в доме сорокалетнего холостяка, длинного и тощего, как хек, которого он часто вылавливал. Эверетт тоже был не красавец, с большим скалистым носом. Но добрый. Совсем скоро они с Моди поженились.

Жили в крошечном домишке, как из детского стишка. Без водопровода и электричества. И без скандалов. Это был единственный шанс Моди на нормальную жизнь. Эверетт всячески поддерживал её творчество и купил масляные краски. Недолго думая, Моди разрисовала весь дом. Стены, дверцы шкафов, даже кастрюльные крышки, как старые и впервые раскрашенные киноленты, получили вторую жизнь. Как и сама Моди. Окно украсили те самые цветные тюльпаны-плафоны. Внешнюю стену дома танцующие в воздухе ласточки. А внутри, вся кухня: и старенькая поскрипывающая хлебница, и маленькие ящички, и круглый стол - всё было в цветах. Тех, что не вянут. Жёлтая низенькая деревянная лестница в идентично нарисованных цветочных горшках. А в самом углу, над печкой, под потолком, смотрели друг на друга два чёрных пса в красных ошейниках.

Как-то, их сосед бакалейщик, отдавая добрый кусок сказал Эверетту:
- Мой ребенок нарисовал бы лучше!
- Но не нарисовал же! Идиот! - не растерялся муж Моди и поспешил домой.

Со временем про домик Моди прослышали люди из разных городов. Стали приезжать туристы. Некоторые покупали картины. Эверетт увидел большие перспективы и заставлял Моди рисовать часами. Через несколько лет Моди стала не только местной знаменитостью, но и кормилицей семьи. Впервые в жизни она получила два доллара за картину! Потом пять, семь, а к семидесятым у неё заказывали картины в Белый дом. О ней сняли передачу в Торонто. Но она об этом ни с кем не говорила. Да, и самих денег то не видела толком. С заказчиками общался только Эверетт. Сама Моди так и не узнала о целом накопленном состоянии. Они жили в полной нищете.

С годами болезнь, конечно, не исчезала. Она лишь растворялась на время, в процессе общения Моди с бумагой, потом с холстом. Во время прикосновения кисточкой. А потом сводило от боли, от усталости, от тяжести жизни, от слабости и немощности тела, не смотря на всю мощь воображения. И уже бабушка Моди не могла брать большие заказы. А под конец, так и рисовала часами. Эверетт сердился, начал требовать больше и больше рисунков для продажи, и Моди и вовсе расположилась в одном углу их дома, чтобы не ходить далеко. Она старалась, как балерина перед окончанием профессиональной карьеры. До последнего плие, наплевав что кривая. Всякий раз решала:

- Сегодня ещё чуть-чуть, самую малость.

А потом лежала, смотря в орнаментальный потолок, как в зеркало своих (не)возможностей. Вскоре рисовать сил не было совсем.

И Моди из Джайпура умерла. Но не от старости и не от боли. А от глупой, никчёмной пневмонии. От воспаления лёгких, которым легко дышалось только наедине с краской. Только держа покосившимися в разные стороны руками кисти.

Эверетт превратился в немую рыбу. Слегка нахмуренную, одиноко плавающую в стареньком мутном аквариуме жизни. Их раскрашенный дом потихоньку стал разрушаться.

Соседи забеспокоились, сочувствовали.

Дом Моди стал домом моды их городка. Тем самым домом с высокой культурой быта. Точкой пересечения. Центром сплетения новых связей, палитрой красок жизни. Нельзя было допустить серой замазки, смывания его в ничто.

Через девять лет, ночью, в дом через окно влез какой-то парень, весь в черном, как кот с картины Моди. С такими же безумными глазами. Он утащил несколько работ Моди, вскрыл их сейф и забрал оттуда кучу денег от продажи картин его жены, которые Эверетт держал у себя. Он пырнул ножом Эверетта и убежал. Деревня спала. Ни один петух не крикнул.

Сейчас дом Моди украшает художественную галерею Новой Шотландии. Он настолько мал, что стоит прямо в зале. Заходя внутрь, кажется, что это и есть её нарисованный дом, ставший реальным. Её маленькая ожившая открытка на Рождество.

ЭЛИНА ЛЕХЦИЕР

Преподаватель английского языка
Публиковалась в ROAR, НАТЕ, Формаслов, Артикуляция

Автор Telegram-канала: Элина Лехциер. Проза.